Неточные совпадения
— А ты — умен! На кой черт нужен твой ум? Какую твоим умом дыру заткнуть можно? Ну! Учитесь
в университетах, —
в чьих?
Уйди! Иди к черту! Вон…
— К сожалению, мне нужно идти
в университет, — объявил Клим,
ушел и до усталости шагал по каким-то тихим улицам, пытаясь представить, как встретится он с Лидией, придумывая, как ему вести себя с нею.
Сначала занятия
в университете, а затем лет семь
ушло как-то между рук, —
в хлопотах по наследству,
в томительном однообразии разных сроков, справок, деловых визитов,
в шатании по канцеляриям и департаментам.
Чего жесточе удара было для меня, когда я во дни оны услышал, что вы, немилосердная, выходите замуж: я выдержал нервную горячку, чуть не умер, чуть
в монахи не
ушел, но сначала порассеял меня мой незаменимый приятель Неведомов, хватил потом своим обаянием
университет, и я поднялся на лапки.
Когда им случалось обращаться к нему с каким-нибудь серьезным вопросом (чего они, впрочем, уже старались избегать), если они спрашивали его мнения про какой-нибудь роман или про его занятия
в университете, он делал им гримасу и молча
уходил или отвечал какой-нибудь исковерканной французской фразой: ком си три жоли и т. п., или, сделав серьезное, умышленно глупое лицо, говорил какое-нибудь слово, не имеющее никакого смысла и отношения с вопросом, произносил, вдруг сделав мутные глаза, слова: булку, или поехали, или капусту, или что-нибудь
в этом роде.
Потом, когда меня отдали
в гимназию, я до обеда учился, а от обеда до вечера должен был сидеть все
в том же амбаре, и так до 22 лет, пока я не познакомился
в университете с Ярцевым, который убедил меня
уйти из отцовского дома.
То мне хотелось
уйти в монастырь, сидеть там по целым дням у окошка и смотреть на деревья и поля; то я воображал, как я покупаю десятин пять земли и живу помещиком; то я давал себе слово, что займусь наукой и непременно сделаюсь профессором какого-нибудь провинциального
университета.
Изборский уехал
в Москву, где у него была лекции
в университете.
В музее долго еще обсуждалась его лекция, a я
уходил с нее с смутными ощущениями. «Да, — думалось мнё, — это очень интересно: и лекция, и профессор… Но… что это вносит
в мой спор с жизнью?.. Он начинается как раз там, где предмет Изборского останавливается… Жизнь становится противна именно там, где начинается животное…»
В Москве два
университета: старый и новый. А если вам неугодно слушать, если мои слова раздражают вас, то я могу не говорить. Я даже могу
уйти в другую комнату… (
Уходит в одну из дверей.)
И так почти
в каждом рассказе… Большие романы, с героями, наиболее близкими душе Достоевского. «Замечательно, что Раскольников, быв
в университете, почти не имел товарищей, всех чуждался, ни к кому не ходил и у себя принимал тяжело. Впрочем, и от него скоро все отвернулись… Он решительно
ушел от всех, как черепаха
в свою скорлупу». «Я — человек мрачный, скучный, — говорит Свидригайлов. — Сижу
в углу. Иной раз три дня не разговорят».
Затем назначен был ректором
университета варшавский профессор А. С. Будилович, крупный ученый-славист, но уже
в Варшаве проявивший себя ярым русификатором. Ломка старого пошла вовсю. Делопроизводство стало вестись на русском языке, многим служащим, не знавшим русского, пришлось
уйти. Профессорам-немцам русского подданства было предложено
в течение двух лет перейти
в преподавании на русский язык.
Никогда еще до сих пор не чувствовал он того, как гимназия и
университет удалили его от жизни, вот от всего этого местного люда, всего края. Очень уж он
ушел в книги,
в чисто мозговые интересы, чересчур превозносил интеллигенцию.
Он был студентом новороссийского
университета, но
ушёл со второго курса юридического факультета
в юнкерское училище.